Чичу: Игра за сборную Беларуси? Был бы моложе – может быть

Нападающий «зубров» Джонатан Чичу дал большое интервью изданию «Спорт-Экспресс».

Прошлый сезон стал лучшим для минского «Динамо» в КХЛ. В межсезонье, впрочем, команда разве что восполнила потери, толком не усилившись. Способны ли минчане сделать шаг вперед?

— Команда у нас действительно практически не изменилась. Но есть у нас пара очень хороших приобретений, которые дадут нам определенный импульс. Плюс все уже освоились в нашей системе, сыгрались, есть определенные хорошие связки, сочетания. И вообще, чем дольше команды играют без особенных изменений в составе, тем для них лучше. Ведь помимо персонального прогресса существует командный, который строится на психологии, взаимодействиях, готовности биться друг за друга. И мы хотим прогрессировать вместе.

Играя за «Медвешчак», вы называли команду своего рода семьей. Как обстоит с этим дело в Минске?

— Как минимум не хуже. В команде все хорошо, у нас шикарная арена, есть ли вообще такие в КХЛ? Которые постоянно заполняются огромным количеством болельщиков, не перестающих заводить игроков. Прошлый сезон нам определенно удался, но ничего этого не было бы без них.

Загреб считается очень комфортным городом.

— Поверьте, в Минске тоже очень хорошо. На самом деле для меня жизнь комфортна, когда моя семья рядом со мной. А им Минск нравится. Сын ходит в международную школу. Вообще, где бы ты ни был, надо всегда искать позитив. Какие-то вещи, которые заставляют улыбаться, хорошие места с хорошей атмосферой. В Минске много парков, очень чисто, приветливые люди. Нам все очень нравилось в Загребе, и тут мы тоже всем довольны.

Если в «Медвешчаке» у вас вся команда разговаривала на английском, то тут ситуация другая: не все белорусы знают язык. Без недопонимания не обойтись.

— Не все, но у нас многие ребята из Северной Америки уже понимают русский. Потому что давно играют в КХЛ. Вот для таких, как я, все немного сложнее, трудный все-таки язык. Но недопонимания все равно не так много. Во-первых, у нас дружная команда. Во-вторых, помимо собственно общения, коммуникация может осуществляться самыми разными способами. Что мы и делаем, так что с атмосферой полный порядок, за счет чего отчасти мы и выступили в прошлом сезоне так хорошо.

Может, стоит самому выучить русский язык?

— Я пытаюсь понемножку. Хотя и очень трудно. Это же один из самых сложных в изучении языков? (Смеется.)

Язык племени Кри легче?

— Его-то я учил с детства. Это куда проще. А на русском я пытаюсь усвоить хоккейные фразы в первую очередь. Это помогает в игре, помогает быть ближе к команде. Моя жена, кстати, учит русский, иногда может мне помочь. Да и сын в школе тоже его учит, и мне просто никуда от этого языка не деться уже. Надо же соответствовать. (Смеется.)

Раз уж вы учите язык, не приведет ли это вас в сборную Беларуси, тем более что Лингле и Бэйлен уже могут за нее выступать? Поступало ли подобное предложение?

— Нет. Я немножко постарше, и ситуация у меня другая. Нужно же получить паспорт, а потом еще и провести два года за команду. А мне не так много играть-то осталось. Поэтому не вижу особого смысла.

То есть если вам предложили бы, вы бы отказались?

— Даже не знаю. Но, по-моему, в этом нет особого смысла как для меня, так и для сборной. Был бы моложе – может быть. А так мне останется год или, в лучшем случае, два. Уж лучше пусть сыграет какой-то местный молодой парень, которому это поможет в развитии, это ведь важно для сборной Беларуси. Или находящийся в самом расцвете Бэйлен, доказавший, что может играть на очень высоком уровне. Он сборной очень и очень поможет. А я – серьезно, лучше растить своих молодых, которые будут играть еще долго, а не пару лет, как я.

Тем не менее, получается, что вы, в общем-то, не против. А, скажем, Мэт Робинсон из московского «Динамо» говорит, что никогда бы не надел свитер сборной без кленового листа на нем. Хотя понимает, что шансы стремятся к нулю.

— Для кого-то выступать за сборную родной страны – это очень большое дело. Я, скажем, не могу себе представить русского, играющего за сборные Канады или США. Но как по мне – это личное дело каждого. Будь я помоложе, поиграл бы, наверное, на чемпионатах мира. Один раз меня позвали в сборную на этот турнир, и это был едва ли не единственный мой шанс, поскольку в НХЛ я почти всегда выступал в плей-офф, а в том году мы не попали в восьмерку сильнейших в конференции. Но я, к сожалению, получил травму колена. Поэтому не срослось. Вообще, попасть в сборную Канады даже на ЧМ – невероятно сложно. Я уж про Олимпиаду не говорю, где каждый хотел бы сыграть. А в другой команде шанс на это гораздо выше. И как можно осуждать ребят, выбравших другие сборные? Можно только порадоваться, если они сумели воплотить свое желание в жизнь. Я вот свой шанс упустил.

Канада иногда берет на чемпионат мира игроков из Европы.

— Ха-ха-ха. Я уже старенький. А наша сборная, как правило, делает ставку на молодежь, работая над ее развитием. Они получают бесценный опыт. А я – я уже прилично поиграл, где только ни был. Меня моя карьера полностью устраивает.

Вам же всего 35. Бретт Халл играл до 40. Или, может, подустали от хоккея? Готовиться с каждым годом все сложнее?

— Не сказать, что сильно сложнее. Я просто по-другому готовлюсь, изменил многое в своей подготовке. Это меня не напрягает, наоборот, я наслаждаюсь. И я по-прежнему очень люблю хоккей и хочу играть на самом высоком уровне. Другое дело, что больше всего на свете я люблю забивать голы. Настанет день, когда это станет сложным.

Некоторые парни, игравшие с вами в АХЛ, говорили мне, что вас серьезно подкосили травмы. Что не будь их в таком количестве, вы по-прежнему играли бы в НХЛ.

— Может быть. Но тут можно только предполагать. Поэтому я об этом не думаю. Концентрируюсь на том, за кого играю. Просто если задумываться, можно сойти с ума. Да и доволен я своей карьерой. Я немало и неплохо поиграл в НХЛ. Надеюсь, правда, добавить пару хороших штрихов здесь. Хотя, конечно, травмы сказались. Они меня притормозили немножко. Но избежать их было трудно. Я привык играть всегда на полную, не щадить себя. На здоровье это сказывается не лучшим образом. Но по-другому я не могу, не умею.

Клубы НХЛ не обращались к вам после успеха в Европе?

— Были звонки, но это так, скорее, просто узнать, как у меня дела. Честно говоря, мне и тут хорошо. Как и моей семье. И лучше развивать этот относительный успех, получая удовольствие от Минска, от лиги, от хоккея, в который здесь играют. Возвращаться не очень-то хочется.

Потому что в КХЛ не так сильно и часто бьют?

— Бьют действительно поменьше. Хотя физики в игре все равно достаточно. Правда, в основном в углах и под воротами. На открытом льду мало кто пытается вылавливать, что за океаном ввиду размера площадок происходит чаще. Честно говоря, для здоровья это лучше, тут не поспоришь. Гораздо больше беговой работы на льду, в том числе на тренировках, а это довольно благотворно действует на организм, становишься сильнее.

Интересно, что перед вашим драфтом некоторые скауты шутили, что Чичу катается передом медленнее, чем некоторые игроки спиной.

— (Смеется.) Я воспринимал это как вызов. Может, я и помедленнее других, но пустите меня посоревноваться в забегах за шайбой с кем бы то ни было, и я окажусь быстрее большинства из соперников. Дело ведь не только в катании и скорости, которую многие ставят на первое место. Для меня же на первом месте – ум, хоккейный интеллект, умение прочитать эпизод. И в этом я превосхожу многих. Что и позволяет мне их обыгрывать. Я просто знаю, куда, зачем и как мне идти. Пусть я медленнее, мне это не мешает. Знаете, есть ведь немало очень красиво катающихся быстрых игроков, которые просто избегают углов или тех зон, где всегда больно. И этим можно пользоваться. Быть умнее.

Большие площадки все же довольно требовательны к катанию. Как вам удалось переключиться?

— Как ни крути, это все тот же хоккей. Пусть менее контактный, но тот же. Более того, за счет большего пространства есть время подумать. Если в НХЛ вся игра на реакции, голову включать особо некогда, то тут можно позволить себе сыграть нестандартно, красиво. И как только я обвыкся в этом хоккее, он стал мне очень нравиться. Да, больше льда нужно покрывать, преодолевать большие расстояния, особенно если ошибаешься позиционно, но это-то как раз мой конек: играть с умом. Добираться до чужих ворот любой ценой и играть в непосредственной от них близости. Катания, а тут я его подтянул, мне это позволяет.

Ваше племя же специально собрало 10 тысяч долларов, чтобы нанять вам в детстве тренера по катанию.

— Из моей резервации вышло немало бизнесменов, которые стараются поддерживать своих. Особенно молодых. Так что мне собрали денег, и я отправился в Торонто, где усиленно занимался катанием. Надо сказать, это очень помогло: через год меня задрафтовали в CHL. А там уже все зависело от меня, и я показал все, на что был способен.

Вы же встали на коньки в два года? Как это вообще возможно?

— В два. Более того, уже в год я на них ходил по дому. А ходить начал то ли в десять, то ли в девять месяцев. Какое-то время ушло на то, чтобы не падать в коньках, ходя по полу. Ну а потом уже – на лед. Поначалу очень много падал, конечно. Да и не только поначалу. Набивал синяки, шишки. Но я настолько любил хоккей, что просто не замечал трудностей.

Каково это – расти в Муз-Фэктори? Кажется, вы единственный его представитель, заигравший в НХЛ.

— Тем, кто там не был, наверное, даже трудно представить. Это крайний север, очень изолированное место, куда просто так и не добраться. Дороги-то есть, но нет подходящих. Так что только с помощью поездов и самолетов. Но там классно. Игроков действительно мало, хотя хоккей все очень любят, и для самой игры – это идеальное место. Там всегда холодно, и все всегда покрыто льдом. Катайся – не хочу. (Смеется.) У меня на заднем дворе была собственная площадка, так что я играл столько, сколько в меня могло влезть. А когда мне исполнилось 8 лет, у нас появилась собственная арена. Сообщество у нас очень небольшое, все друг друга знают и друг другу помогают, так что и на арене я играл чуть ли не сутками. Видя мое отношение, мне это разрешали. Там я и оттачивал свою игру. За счет этой упорной работы мне и удалось добиться того, чего я добился.

Вы говорили, что, принимая важные решения, советуетесь со старейшинами и вождем вашего племени Кри. Какого порядка эти решения?

— На самом деле решения я принимаю сам. Нельзя сказать, что я именно советуюсь. Я просто выказываю уважение людям, которые играли большую роль в моей судьбе, всегда во всем мне помогали. Я рассказываю им, куда и зачем отправляюсь, что и почему собираюсь делать. Мне кажется, это очень правильно.

Есть ведь одна вещь, которая связывает вас с Россией: Павел Буре, которого вы называете кумиром. Почему, кстати? Он ведь совершенно на вас не похож.

— «Ванкувер» был моей любимой командой, а Буре был в «Кэнакс» всем. Да, у меня никогда не было его фантастической скорости, но мне очень нравилось то, как он был нацелен на ворота, как хотел забивать голы. Все его празднования были от души, он прямо жил этими голами. И вот это отношение меня и притягивало. Я ведь тоже очень люблю именно забивать. Он, кстати, приезжал в Загреб, принимал участие в символическом вбрасывании. Поболтать особо не удалось, но даже просто сказать ему «привет» до того, как я завершил, – это для меня значило очень многое. У меня ведь был его свитер, куча плакатов. Самый настоящий кумир.

СПОРТНАВИНЫ, Источник — Официальный сайт ХК «Динамо-Минск»

Loading...

You must be logged in to post a comment Логин